После этого на твоем рабочем столе материализовался синий кактус с единственным цветком цвета ростбифа.
Одновременно с этим ты записалась на курсы японского фарси и, как будто этого было мало, албанского.
Через месяц ты заявила, что собираешься написать роман на фарси и создать цикл стихотворений на языке жестов, при этом зачем-то скупив в книжных лавках все издания Уитмена и Платт.
На время исключенный из сферы вращающихся планет вокруг голубой звезды по имени Лючия, я наслаждался безмятежностью и покоем, вкушая столь непривычную для себя свободу с тихой радостью и (никогда не лишне подстраховаться) тоской во взгляде.
В конце концов, моя жена всегда была загадкой, разгадывать которую почему-то казалось себе дороже. И инстинкт самосохранения играл здесь не самую последнюю роль. Я любил свою жену, она любила меня. И да, я не из тех, кто будет соскребать краску с картины Джоконды, желая узнать, что скрывается за ее знаменитой улыбкой. Повторю, инстинкт самосохранения сберег больше жизней, чем отказ от брачного договора. Правда, меня сгубило совсем другое. А именно моя дальнозоркость и недальновидность. И это отнюдь не игра слов.
В тот вечер я возвращался домой с лотком свежих мидий и пакетом твоих любимых зеленых груш, в предвкушении ещё одного вечера бок о бок с любимой женщиной, ушедшей с головой в сочинение романа на фарси (что может быть прекраснее молчащей красивой женщины с россыпью бледных веснушек под иссиня-черной челкой).
Не доходя до своего дома нескольких кварталов, я услышал вой полицейских машин.
И почему-то прибавил шаг.
Возле дома скопилось несколько полицейских машин, среди них виднелся белый фургон неотложки.
Я с трудом протиснулся сквозь толпу зевак.
- Что случилось?
Обращенные на меня взгляды заставили мое сердце громко удариться о лоток с мидиями.
Я увидел, как ко мне направляется женщина в полицейской форме.
Взгляды из толпы были по-прежнему обращены ко мне.
В эту минуту я почему-то подумал, что стоило бы повнимательнее присмотреться и к французской булке, лежащей под звездным небом и маленькому противному вьюнку цвета сырого ростбифа. Через мгновенье я услышал, как ко мне обращается женщина в полицейской форме. На ее красивом длинном лице не было и намека на веснушки.
- Вы сеньор Гильермо Арис?
- Да, это я. Что происходит?
- Пройдемте со мной.
В этот момент я подумал, что всё пошло не так ещё задолго до Магритта.
